<<
>>

8.2. Научная реальность

Результатом научного познания должно быть знание объекта познания, т.е. того, что находится вне знания – объективного мира материальных событий и идеальных событий изучаемого сознания или психики. Знание объективного мира означает сопоставимость с ним и воплощаемость в нем.

Воплощаемость знания в объективном мире и сопоставимость с его элементами обычно называют знанием вида мира вне знания, объектов отнесения знания. Приписывание знанию связанности с существующими объектами называется онтологизацией знания, обладанием им онтологическим значением, или содержанием знания и т.п. На вопросы о том, все ли знание, каждое ли высказывание и понятие научного знания онтологизируемы, каков мир вне научного знания, есть разные ответы.

Самым привычным состоянием человека является безотчетная вера в реальность чувственно воспринимаемого мира. Она именуется наивным реализмом. Развитием наивного реализма можно считать феноменализм, провозгласивший чувственно воспринимаемые явления первичной реальностью, а физические и прочие научные объекты – выводными сущностями. Наивный реализм не мудрствуя утверждает, что мир имеет вид воспринимаемого мира: цветного, звучащего, пахнущего и т.д., – что онтологическое значение обыденного знания составляют данные чувственного восприятия. Обыденному познанию свойственно доверять показаниям органов чувств, всякие сомнения в подлинности показаний отдельных органов чувств считаются устранимыми достоверными показаниями других органов чувств. Так, обыденное познание не сомневается в цветах озимых злаков и порошков веществ, поправляет тактильными ощущениями предметы отнесения оптических и звуковых иллюзий. Его уверенность в достоверности показаний органов чувств основана на обыденном опыте приспособления к внешнему миру и преобразования его.

Научное познание, опираясь на традицию обыденного познания онтологизировать свои в основном наглядные представления, как ни странно, не щадит сил на критику обыденной онтологизации, совершаемой наивным реализмом. Оно множит примеры ошибочных представлений наивного реализма о внешнем мире. Среди них – изменение цвета веществ при превращении кусков в порошки, бесцветность крови под микроскопом, субъективность запахов и т.д. В духе удвоения мира на видимый, кажущийся и подлинный, заложенного древнеиндийской и древнегреческой философией, научное познание провозглашает подлинный мир, изображаемый научным знанием и наблюдаемый научными приборами. Философия науки, отождествляющая вид объективной реальности с ее научными представлениями, называется научным реализмом.

Научный реализм опирается на подлинное состояние науки и провозглашает бессмысленным понятие объективной реальности и правомерным лишь понятие научной реальности. Научная реальность обретает определенность в рамках конкретной научной теории. У каждой теории своя реальность: точечная или сплошная, корпускулярная или волновая, элементарная или целостная, трех или большего числа измерений и т.д. Вопрос о виде объективной действительности и ответы на него вне множества научных теорий считается бессмысленным (некорректным). Реально (т.е. имеет онтологическое значение) то, что утверждает истинная теория. Творцы истинной теории устанавливают гносеологическое различие между ее элементами (в качестве эмпирических, теоретических и вспомогательных) и их онтологическое содержание (множества индивидов и универсалий объективного или субъективного мира).

Отдавая должное поводу, обострившему споры о реальности, а именно – возникновению специальной теории относительности, – можно напомнить, что в этой теории реальны изменяющиеся относительно инерциальных систем отсчета пространственные и временные интервалы, неизменная скорость распространения электромагнитных возмущений (они же составляют эмпирические элементы), а также неизменные полные массы, энергии и пространственно-временные интервалы (теоретические элементы); вспомогательным элементом можно назвать допущение наличия одинаковых эталонов длины и времени в разных инерциальных системах отсчета. С позиции специальной теории относительности некорректны вопросы об интервале времени и длины независимо от системы отсчета или об абсолютно покоящейся системе отсчета, связанной с эфиром. Таким вопросам и ответам на них приписывается статус фиктивных, не имеющих реального содержания. В соперничавшей с эйнштейновской теории эфира Лоренца, напротив, реальны неизменные для всех систем отсчета пространственные и временные интервалы, изменяющаяся скорость распространения электромагнитных возмущений и фиктивны (имеют математический, а не физический смысл) изменяющиеся интервалы пространства и времени и производные от них величины.

Достоинством научного реализма является стремление свести представления об объективной реальности к наиболее развитому знанию в виде научной теории. Недостатком его служит убеждение в самодостаточности научной теории. Ошибочность этого убеждения обнаруживается уже в критике наивного реализма.

Отвергая наивный реализм, научная теория умалчивает о собственной наивности – доверию к значениям слов и предложений естественного языка, не подвергшихся переквалифицирующим определениям теории, а также к восприятиям в экспериментах, проверяющих теорию. Без доверия к неустранимым элементам чувственного восприятия, научная теория затерялась бы в кругах или регрессе теоретических оправданий. Данные экспериментов, предсказываемые и истолковываемые, неизбежно включают фиксирующие восприятия световых пятен, звуков, материальных знаков.

Не убедительно и отвержение наивной картины реальности. Предлагаемый наукой мир скрытых за чувственными восприятиями реальностей – другой мир, не отвергающий существование чувственно воспринимаемого. Наивный реализм не столь догматичен, чтобы не замечать многообразия и единства в нем. Смена окрасок куска и порошка угля, не толкуется как ошибка восприятия, а как цвета различных состояний вещества, а видение в микроскоп бесцветных элементов крови не отменяет ее восприятие глазом как цветной. Когда же научная теория провозглашает реальности (микрочастицы, поля), не воспринимаемые чувствами ни через какие приборы, то стороннику ее гораздо труднее доказать их существование, чем доказать не существование воспринимаемого мира наивного реализма.

Убеждение в самодостаточности научной теории порождает трудность соединения науки со здравым смыслом и установкой науки на познание объективного мира. Здравый смысл ожидает от научного познания знания объективного мира, а не множества научных реальностей, в том числе взаимоисключающих. Установка на познание объективного мира, со своей стороны, требует выхода за пределы научных реальностей в объективный мир, например, через квалификацию альтернатив познания с позиции концепции адекватности научного познания. Адекватность научной теории отрицает самодостаточность ее и предполагает ее соответствие внешнему миру. В таком случае вид внешнего мира не исчерпывается теоретическими представлениями и включает чувственно воспринимаемый и экспериментально воспроизводимый виды. Убеждение в самодостаточности научных теорий не согласуется с фактом неэквивалентности (объяснительной, эвристической и др.) и неравнозначности (эмпирической, концептуальной и др.) научных теорий. Научный реализм игнорирует неравнозначность естественных (дающих знание сущности явлений) и специально придуманных, приспособительно подгоночных (ad hoc) теорий.

Наконец, научный реализм преследует порочный круг между истинностью научной теории и научной реальностью: для установления истинности научной теории должна быть известна научная реальность, к которой теория относится; но научной реальностью оказывается то, что утверждает истинная теория; т.е. реальность обусловливает истинность, а истинность – реальность.

С различными видами реализма в философии науки соперничают прагматизм и конвенционализм со своими представлениями научной реальности.

Прагматическая философия науки, иногда называемая научным прагматизмом, считает второстепенным или фиктивным онтологическое содержание научного знания. Поскольку научные знания предназначены для достижения целей, для употребления и необходимой работы, постольку, по выражению А. Айера, неважно, какая «онтологическая медаль затем им присуждалась» после выбора их для употребления, т.е. неважно, являются ли значением научных знаний элементы субъективного или объективного мира, единичные или универсальные объекты, наблюдаемые или ненаблюдаемые свойства и т.д.

Еще более скептическое мнение об онтологии научного знания оправдывается системностью научного знания. С позиции прагматизма, системность научного знания, в особенности научной теории, позволяет субъекту по своему усмотрению определять гносеологический статус элементов знания, т.е. считать их эмпирическими или теоретическими, объективными или субъективными, основными или вспомогательными. В силу такого произвола все виды онтологии равноценны, так что онтология научной теории, ее объекты оказываются не отличимыми от объектов мифологии (от богов Гомера, по выражению У. Куайна), будучи лишь удобными фикциями объяснения. Научные представления мира, научная реальность лишены особенностей и преимуществ перед вненаучными.

Рассматривая прагматическое отношение к научной реальности, следует отметить, что оно обусловлено абсолютизацией прагматической адекватности научного познания (соответствия познания целям, ориентированным не на объект познания, а на его замещения) и игнорированием его гносеологической адекватности (соответствия знания объекту вне познания). Без гносеологической адекватности, достоверной или гипотетической, не предвидимы и не объяснимы успехи и неудачи в познании, в достижении целей субъекта. Гносеологическая адекватность (истинность, эмпирическая содержательность, глубина отражения) исключает прагматическое безразличие к онтологии, к типу провозглашаемой научной реальности. Предпочтительны те реальности, или онтологии, которые вскрываются истинными фундаментальными научными знаниями, обладающими наибольшими объяснительными и предсказательными возможностями. Это обстоятельство не опровергается и системностью научного знания. Элементы системы и сами системы научного знания гносеологически не равноценны. Одни из них касаются конкретно-чувственных данных, другие – абстрактно-логических идеализаций, одни касаются свойств объекта, другие – свойств средств познания, одни относятся к наблюдаемому, другие – к ненаблюдаемому и т.д. Гносеологические особенности системного научного знания и средств научного познания предопределяют избирательность научного познания в признании объективности изображаемых реальностей. Так что научное познание способно обосновать предпочтение объектов, например, электромагнитной теории Максвелла (электрических токов, разрядов и др.) объектам мифологии (стрелам Амура и молниям Зевса) или химической теории горения (окисления веществ) теории флогистона.

Конвенционалистское понимание научной реальности опирается на плюрализм всех шагов и результатов познания: видов исходных понятий, принципов и аксиом, способов вывода и доказательства, видов проверяемых знаний, способов наблюдения и эксперимента, способов научного объяснения и видов научных теорий. Конвенционализм различает голые факты и научные факты с теориями вместе в качестве независимых сторон познавательного отношения. Объективную реальность составляют голые факты. Они являются основой, материалом науки, но не самой наукой, как кирпичи не являются домом, из них построенным. Научные знания, начиная с научных фактов, – это человеческое творение над голыми фактами, субъективное не только по форме, но и по содержанию, в том числе по виду изображаемой реальности. Научные теории, объясняющие голые факты паразитируют на этих фактах и не привносят в знание никакого объективного содержания, т.е. отличных от голых фактов объективных реальностей; все их новые реальности – субъективные фикции объяснения, обреченные на забвение с прогрессом познания. Сам же прогресс познания – это накопление голых фактов, вытесняющих в небытие объясняющие теории с их фиктивными реальностями.

Конвенционалистскому пониманию научной реальности присуща ошибочность как в общих доводах, так и в частных оправданиях его разновидностей (геохронометрического, системного, логико-лингвистического и т.д.). Конвенционализм подменяет гносеологическую адекватность научного познания его логико-прагматической адекватностью и, в частности, игнорирует эмпирическую и в целом гносеологическую неэквивалентность альтернатив в познании. Разумеется, научному познанию свойственен плюрализм всех шагов и результатов познания, провозглашающих свои реальности. Но плюрализм не отрицает неравноценности составляющих его альтернатив. В научном познании каждый шаг осуществим множеством способов, дающих различные результаты, но отсюда не следует, что все шаги существенно различны или существенно равноценны, одинаковы. Например, измерение величины электрического заряда или установление валентности химического элемента возможно различными способами, но отсюда не следует, что природа, качество измеряемого существенно зависит от способов измерения. Выбор или соглашение (конвенция) о предпочтительных способах измерения обусловлен прагматическими целями (удобства, простоты и т.д.). Но сам выбор или соглашение не вводят свои новые реальности. Напротив, если выбору подлежит научная теория из эмпирически неэквивалентных или разной глубины отражения, то выбор совершается не по соглашению, а в зависимости от целей выбора. Вместе с выбранной научной теорией приобретается изображаемая ею научная реальность. К примеру, если выбрана из позитивистских соображений феноменалистическая термодинамика трех начал, а не молекулярно-кинетическая или статистическая термодинамика, то вместе с нею выбрана феноменалистическая реальность (тепла, холода, работы) существенно отличная от реальности оставленных теорий (представленной миром молекул).

Общие доводы конвенционализма конкретизируются в оправданиях его разновидностей. Взять к примеру, геохронометрический конвенционализм. Он оправдывается наличием многообразия метрических геометрий (эвклидовой и неэвклидовых) и отсутствием универсального критерия для предпочтения какой-либо геометрии в качестве наиболее соответствующей объективному миру. Подчеркивается разнообразие возможностей создания геометрий путем определения аксиом (в особенности, аксиом конгруэнтности и параллельности) или поведения единичного отрезка в его применениях (преобразованиях посредством параллельных переносов, поворотов и зеркальных отражений) для построения геометрических фигур. При этом замечательно то, что каждая геометрия переводима в другие геометрии. Скажем, эвклидова геометрия выразима языком геометрии Лобачевского, а геометрия Лобачевского – языком геометрии Эвклида. Свобода создания геометрий и их переформулировок склоняет к признанию равноценности всех геометрий, обязывающему считать любую общепризнанную геометрию не следствием ее преимуществ (в первую очередь гносеологических), а результатом соглашения, конвенции о том, чтобы считать ее общепризнанной. Поскольку каждая геометрия по-своему изображает пространственные свойства мира, реальное пространство, постольку нет выделенной объективной пространственной реальности.

Слабость геохронометрического конвенционализма состоит в следующем.

Равноценность, или эквивалентность различных метрических геометрий оказывается только логической. Логике, т.е. правилам выведения, безразлично содержание посылок, лишь бы посылки были ясны по содержанию, определенны по объему и достаточны для выводов (или говорят, что совокупность аксиом должна быть полной). Само же содержание посылок может быть объективным или субъективным. Этим соображением можно объяснить то, что Лобачевский называл свою геометрию воображаемой. Объективность посылок и всего содержания геометрии означает его воплощаемость в материальных объектах. Объективный мир содержит прообразы геометрических элементов и отношений, независимые от геометрий, претендующих на их отражение. Как только геометрия заявляет о своем объективном содержании, она подчиняется свойствам прообразов объективного мира. Отрезки, линии, плоскости и т.д. геометрии воплощаются в твердых телах (стержнях поверхностях) и световых лучах; отношения между первыми (фигурами геометрии) должны соответствовать отношениям между вторыми (твердыми телами). Например, если конгруэнтность определена в геометрии как совпадение двух фигур, достигаемое с помощью параллельного переноса и вращения, то осуществимость совпадения в поведении твердых тел показывает, относится ли к ним эта геометрия. И если такое совпадение может быть выражено различными геометрическими языками, то выбору подлежит не объективное содержание геометрий (оно одинаково для них всех), а язык геометрии; в таком выборе можно использовать конвенцию. Но так как это определение конгруэнтности явно сформулировано в эвклидовой геометрии, с ее определением параллельности, то эвклидову геометрию следует считать объективно-содержательной, или, что то же самое, реальное (объективное) пространство считать эвклидовым. Неэвклидовы же геометрии не имеют в этом (эвклидовом) пространстве объективного воплощения; они могут быть использованы лишь как языковые переименования того, что выражено эвклидовой геометрией (к примеру, единственная параллельная может быть переименована в одну из многих в геометрии Лобачевского или в одну из непараллельных в геометрии Римана). И наоборот, если в объективном мире воплощаются явные неэвклидовы аксиомы, т.е. объективное пространство неэвклидово, то эвклидова геометрия окажется языковым переименованием неэвклидовой геометрии.

Аналогично положение с конвенциональностью временной метрики (хронометризма). В одномерном времени свобода усматривается в возможности различных определений равенства временных промежутков (интервалов), одновременности разноместных событий и т.п. Одним словом, субъект вносит меру и метрику в аморфное непрерывное время. Аналогия с геометрией здесь в том, что объективной признается лишь топология (задаваемая в геометрии аксиомами связи и непрерывности), в которой нет отношений равенства (конгруэнтности), порядка (выражаемого словами «находиться между», «предшествовать», «следовать»…) и параллельности, определяющих пространственные и временные интервалы, отношения между ними и естественные меры, единицы измерения.

Как ни правдоподобны эти аргументы геохронометрического конвенционализма, им все же свойственна существенная слабость. Геометрические и хронометрические представления демонстрируют логико-прагматический подход к реальным пространству и времени, игнорируя гносеологию, вскрывающую источник необходимых знаний. Логически удобно изобразить исходной реальностью топологические миры, нисходящие до метрических миров через дополнение аксиомами порядка, конгруэнтности и т.д., что создает видимость субъективного привнесения метрики. Гносеологически же это изображение подменяет действительный мир отвлеченным, абстрактным (не случайно так бедны примерами области прямой демонстрации топологических отношений, без метрических). В действительном, т.е. объективном мире первичны пространственные и временные интервалы и отношения между ними, т.е. метрические отношения, составляющие голые факты, ценимые конвенционализмом. Так что постулаты и аксиомы геохронометрии служат не средством упорядочения и метризации аморфных пространства и времени, а отражением объективной реальности (прерывности, интервальности, метричности пространства и времени). Реальности топологии и неметрических (абсолютных) геометрий и хронометрий вне метрических реальностей проблематичны и, как правило, абстрактны и воображаемы, метрические же реальности объективны, будучи соответствующими голым фактам, или вводящими их в научные теории.

Сравнивая рассмотренные представления о реальности, можно утверждать следующее. Наивный реализм с его чувственно воспринимаемой реальностью необходим и неизбежен постольку, поскольку любое научное знание, претендующее на объективное содержание, невозможно без удостоверения чувственными данными (без опоры на несомненные непосредственные данные чувственного восприятия, как заметил К. Льюис, научное познание затерялось бы в регрессе оправданий). Из философских учений о научной реальности наиболее предпочтителен научный реализм, который, несмотря на свои слабости, обладает наибольшей объяснительной силой.

В целом обзор представлений о выборе альтернатив и научной реальности показывает, что научное познание располагает как творческой свободой, так и ограничениями, достаточными для отмежевания от вненаучного познания, и подмены объективных реальностей субъективными.

<< | >>
Источник: В. В. Будко. ФИЛОСОФИЯ НАУКИ. 2007

Еще по теме 8.2. Научная реальность:

  1. Выбор альтернатив и научная реальность
  2. 2.4. Эволюция научных картин реальности и становление новейшей системно-философской НКМ
  3. Научная статья - законченное авторское произведение небольшого объема, представляющее результаты оригинального научного исследования (первичная научная статья) или посвящённое рассмотрению ранее опубликованных научных работ, связанных обще
  4. Семинар 8. Роль научных традиций и научных революций в развитии науки
  5. Виртуальное и виртуальная реальность по эту сторону реальности
  6. § 16. Понятие научной теории. Проблема и гипотеза как формы научного поиска
  7. Жущиховская И.С.. НАУЧНЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ: ФОРМЫ ПРЕЗЕНТАЦИИ [Текст] : научно-методическое пособие / под общ. ред. д-ра экон. наук Т.В. Терентьевой. - Владивосток : Изд-во ВГУЭС,2014. - 72 с, 2014
  8. НАУЧНАЯ МЫСЛЬ И НАУЧНАЯ РАБОТА КАК ГЕОЛОГИЧЕСКАЯ СИЛА В БИОСФЕРЕ
  9. § 26. Аргументация, ее структура, виды и роль в научной дискуссии. Культура ведения научной дискуссии
  10. § 11. Понятие научной рациональности. Классический, неклассический и постнеклассический типы научной рациональности
  11. c. Трансфинитность реальности
  12. Глава 4. Реальность
  13. ВЗАИМОСВЯЗЬ ИСТОРИЧЕСКОГО И ЛОГИЧЕСКОГО АСПЕКТОВ В АНАЛИЗЕ ФИЛОСОФСКИХ ОСНОВАНИЙ НАУЧНОЙ КАРТИНЫ МИРА (НКМ) 1.1. Специфика отражения Мира в главных направлениях философского и научного знания
  14. ЧТО ТАКОЕ РЕАЛЬНОСТЬ?